Конструктивизм в чистом виде – это действительно «что хотим, то и организуем». Любой народ поддаётся социальному программированию, это не ахти какой бином Ньютона. Человеческий материал всегда и везде примерно одинаков, с вполне прогнозируемыми, просчитываемыми нехитрыми стремлениями и реакциями на те или иные раздражители. Другое дело, что организуем мы не в вакууме и не с чистого листа.
Человек даже в самом атомизированном социуме обладает некоторым набором представлений о себе, своей социальной среде, её истории и поведенческих качествах. И только опираясь на эти индивидуальные и коллективные представления, можно сконструировать некоторые новые социальные формы или преобразовать существующие. Мировоззренческое, ментальное самоощущение целевого социума предшествует любой его организационной трансформации. Поэтому чтобы построить что-либо, строителям нужно либо оттолкнуться от уже существующих представлений объекта о себе (его идентичности), либо сначала закрепить нужные установки, а потом уже на этом фундаменте производить дальнейшее возведение общего здания. Нажимать следует на уже работающие кнопки, т. е. на те смыслы, которые вызывают положительные ассоциации и общественное одобрение. Если совсем просто, сначала надо убедить некоторую массу людей в том, что он «великий и гордый народ прирождённых воинов, веками покорявших другие племена», а потом начинать строить милитаризированное государство-империю. Или сначала внушить установку «мы – первая в мировой истории демократическая страна, родина свободы и оплот борьбы с деспотическими империями», а потом провозглашать условные Соединённые Штаты.
Самое примечательное в этом процессе то, что желаемые представления внушаются не как кем-то сконструированные и намеренно вброшенные в общественное сознание, а как присущие данному социуму исконно, как врождённые, а не обусловленные средой или чьим-либо влиянием. И восприниматься они должны в конечном итоге именно как изначально свойственные, неотъемлемые и имманентные качества, естественным образом существующие в данном социуме и не поддающиеся произвольным изменениям. Парадоксальным образом, конструктивизм конструирует объективизм. Социальные конструкты обретают свою сущность тогда, когда становятся частью объективной реальности для данного социума и перестают им оспариваться.
Если же идеи и смыслы (точнее, их распространение и влияние в социуме) первичны, а их внедрение в социуме должно предшествовать успешному социальному конструированию политических систем, то несколько нелепо бросаться с ходу в рассуждения об оптимальных организационных формах русского движения (секта, сеть, пирамида и т. п.), пусть даже именно такого ответа требуют некоторые читатели. Нужно бороться прежде всего за утверждение нужных русскому народу смыслов, в том числе представлений о самом себе, и размышлять о том, как это лучше осуществить в нынешних условиях. В конце концов, это чуть ли не единственное, что нам сейчас доступно, но это и есть квинтэссенция всего процесса.
И в рамках данной задачи следует задаваться не вопросами, является ли русский этнос объективно старым, уставшим, постимперским, недоимперским или каким-либо ещё, а простым и сугубо практичным вопросом, какое самоощущение русского народа нам необходимо утвердить для последующего конструирования желаемой его социальной формы. С формой, разумеется, нужно определиться заранее: для возрождения империи необходимы несколько иные качества, нежели для построения условной «большой Чехии» – маленького беззубого государства, жутко гордящегося своим национальным статусом. И только после этого внушать народу, что он «молодой и гордый» или же «старый и уставший», подыскивая под требуемые черты правдоподобное объективистское обоснование (климат, ландшафт, циклы солнечной активности, последствия татаро-монгольского ига и самодурства Царя Гороха).
В современном русском социуме не существует такого набора уже готовых качеств, которые сами по себе достаточны для политической победы русского дела даже при достаточно благоприятных условиях. Например, вопреки мифу о том, что 80-85% русского населения РФ обеспечат установление русской власти, если только у населения в руках будут честные выборные механизмы или стрелковое оружие, этническая самоидентификация населения при переписи не ретранслируется напрямую в конкретные политические программы и не гарантирует реализацию самых «русских» из них.
Сформулированная первичная задача совсем не тривиальна, её выполнение может потребовать целенаправленного приложения немалых интеллектуальных и творческих сил, но только после её осознания можно будет переходить к более приземлённым техническим деталям того, какие средства и механизмы необходимы для создания желаемого конструкта. А до того прения об организационной форме русского движения бессмысленны и бесперспективны.
